Ленин всегда видел взаимосвязь мелочей в революции и готов был драться за каждое ее мгновение. Видимо, это и отличало его от Троцкого, извечно стремившемуся к недосягаемому горизонту и не ставившего перед собой цели дня. Такой целью для Ленина в марте 1918 г. была ратификация Брестского договора на Седьмом съезде партии, открывшемся 6 марта,и который был создан специально для ратификации мирного соглашения. Он не был представительным. В его выборах могли принять участие лишь члены партии, состоявшие в ней около трех месяцев,т.е. те, кто вступил в ее ряды до октябрьского переворота. Кроме того, делегатов съехалось мало. Даже 5 марта не было ясно, откроется съезд или нет и будет ли он правомочным. Свердлов на предварительном заседании признал, что “это конференция, совещание, но не съезд”. И поскольку его нельзя никак было назвать “очередным”, он получил титул “экстренного”.
7 марта в 12 часов дня с первым докладом съезду‑о Брестском мире-выступил Ленин, попытавшийся убедить делегатов в необходимости ратифицировать соглашение. Поистине удивительным можно считать тот факт, что текст договора держался в тайне и делегатам съезда сообщен не был. Между тем за знакомым сегодня каждому Брестским миром стояли условия более тяжкие, чем Версальский договор. В смысле территориальных изменений Брест-Литовское соглашение предусматривало передачу Турции провинций Восточной Анатолии,Ардаганского,Карсского и Батумского округов; признание независимости Украины, отторгаемой от России и передаваемой под контроль Германии. Эстляндия и Лифляндия, Финляндия и Аландские острова освобождались от русских войск и Красной армии и тоже переходили под германский контроль.
На отторгнутых территориях общей площадью в 780 тыс. кв. км. с населением 56 миллионов человек (1/3 населения Российской империи) до революции находилось 27% обрабатываемой в стране земли, 26% всей железнодорожной сети, 33% текстильной промышленности, выплавлялось 73% железа и стали, добывалось 89% каменного угля, находилось 90% сахарной промышленности, 918 текстильных фабрик, 574 пивоваренных завода, 133 табачные фабрики, 1685 винокуренных заводов, 244 химических предприятия, 615 целлюлозных фабрик, 1073 машиностроительных завода и, главное, 40% промышленных рабочих, которые уходили теперь “под иго капитала”. Очевидно, что без всего этого нельзя было “построить социалистического хозяйства”(ради чего заключалась брестская передышка). Ленин сравнил этот мир с Тильзитским: при котором Пруссия лишилась примерно половины своей территории и 50% населения. Россия —лишь трети. Но в абсолютных цифрах территориальные и людские потери были несравнимы.
Именно этот мир и стал защищать Ленин. Он зачитывал свой доклад, как классический сторонник мировой революции, говоря прежде всего о надежде на революцию в Германии и о принципиальной невозможности сосуществования социалистических и капиталистических государств. По существу, солидаризировался с левыми коммунистами по всем основным пунктам: приветствовал революционную войну, партизанскую борьбу, мировую революцию; признавал, что война с Германией неизбежна, что невозможно сосуществование с капиталистическими странами, что Петроград и Москву скорее всего придется отдать немцам,подготавливающимся для очередного прыжка, что “передышка”всего-то может продлиться день. Но левые коммунисты из этого всего выводили, что следует объявлять революционную войну. Ленин же считал, что передышка,пусть и в один день,стоит трети России и,что более существенно —отхода от революционных догм. В этом левые коммунисты никак не могли сойтись с Лениным.
С ответной речью выступил Бухарин. Он указал, что русская революция будет либо “спасена международной революцией, либо под ударами международного капитала”. О мире поэтому говорить не приходится. Выгоды от мирного договора с Германией-иллюзорны. Прежде, чем подписывать договор, нужно понимать, зачем нужна предлагаемая Лениным передышка. Ленин утверждает, что она нужна для “упорядочения железных дорог”, для организации экономики и “налаживания того самого советского аппарата”, который “не могли наладить в течении 4 месяцев”. Но если передышка берется только на несколько дней, то “овчинка выделки не стоит”, потому что в несколько дней разрешить те задачи, которые перечислил Ленин, нельзя: на это требуется минимум несколько месяцев, а такого срока не предоставит ни Гофман, ни Либкнехт.” Дело вовсе не в том, что мы протестуем против позорных и прочих условий мира как таковых,-продолжал Бухарин,- а мы протестуем против этих условий потому, что они фактически этой передышки нам не дают”, т.к. отрезают от России Украину (и хлеб),Донецкий бассейн (и уголь), раскалывают и ослабляют рабочих и рабочее движение. Кроме того, указывал Бухарин, договором запрещается коммунистическая агитация советским правительством в странах Четверного союза и на занимаемых ими территориях, а это сводит на нет международное значение русской революции,зависящей от победы мировой революции. После речи Бухарина заседание было закрыто. Вечером в прениях по докладам Ленина и Бухарина выступило еще несколько ораторов, в том числе и противники подписания мира. Выступивший затем Троцкий указал, что переговоры с Германией преследовали прежде всего цели пропаганды, и если бы нужно было бы заключить действительный мир, то не стоило оттягивать соглашения, а надо было подписывать договор в ноябре, когда немцы пошли на наиболее выгодные для советского правительства условия. Но формально Троцкий не выступил против ратификации договора:”Я не буду предлагать вам не ратифицировать его.” На следующий день,7 марта, Ленин пригрозил отставкой, если договор не будет ратифицирован. Резолюция Ленина, получившая большинство, о мире не упоминала, а обговаривала передышку для подготовки к реввойне. Публиковать такую резолюцию было нельзя, поскольку немцами она была бы воспринята как расторжение мира. Поэтому Ленин настоял на принятии съездом поправки:”Настоящая резолюция не публикуется в печати, а сообщается только о ратификации договора”. 14 марта в новой столице России —Москве —собрался для ратификации договора съезд Советов. На нем присутствовало 1172 делегата, в том числе 814 большевиков и 238 левых эсеров. Специально для делегатов в количестве 1000 экземпляров был отпечатан текст Брест-Литовского мирного договора. После горячих дебатов, благодаря численному превосходству большевистской фракции, несмотря на протесты меньшевиков, эсеров, анархистов-коммунистов и левых эсеров, договор был ратифицирован.