Только после этого весть об унии стала достоянием православной общины. Разумеется, негодованию украинцев не было предела. И даже такие их лидеры, как князь Острожский, внутренне уже склонявшиеся к идее унии, были взбешены тем, как коварно, нагло и бездарно эта идея была проведена в жизнь. В открытом письме к четырем епископам, получившем широкий резонанс, князь называл заговорщиков “волками в овечьей шкуре”, предавшими свою паству. И призывал верующих к неподчинению самозванным вершителям их судеб. Направив официальный протест королю, князь Острожский в то же самое время вступает в антикатолический сговор с протестантами, угрожая поднять вооруженное восстание. По всей Украине и Белоруссии православное дворянство срочно съезжалось на местные собрания, чтобы гневно осудить унию. И даже епископы Балабан и Копыстенский, напуганные размахом протеста, отреклись от собратьев- заговорщиков и сделали формальные заявления о том, что они вместе со всеми православными выступают против унии. Для разрешения конфликта в 1596г. в Бресте созывается церковный собор. Никогда прежде не знали Украина и Белоруссия столь многолюдных церковных собраний. Противников унии представляли два выше упомянутых епископа, православные иерархи из-за границы, десятки выборных представителей дворянства, более 200 священников и множество мирян. Чтобы обеспечить их безопасность, князь Острожский явился на собор во главе собственных вооруженных отрядов. Напротив. Ряды сторонников унии были весьма и весьма малочисленны и состояли всего лишь из четырех православных епископов, а также горстки католических иерархов и королевских чиновников.
Едва начавшись, переговоры зашли в тупик: стало очевидно, что стороны общего языка не найдут. Понимая бессмысленность дальнейших препирательств, униаты прямо заявили, что никакие доводы разума не заставят их отречься от унии. И как ни протестовали православные, к каким угрозам ни прибегали- все было бесполезно, потому что выходов из такой ситуации оставалось только два: заставить униатов отступиться- или заставить короля лишить их епископского сана. То и другое оказалось совершенно невозможно.
Так украинское общество раскололось на две неравные половины: с одной стороны православные магнаты, большинство духовенства, народ; с другой- бывшие иерархи православной церкви с кучкой своих приверженцев. Однако на эту вторую чашу весов был брошен столь весомый аргумент, как королевская поддержка, - и так какое-то время обе чаши пребывали в равновесии, т.е. в той парадоксальной ситуации, когда иерархи обходились без церкви, а церковь- без иерархов . Начавшись попыткой объединения христианских церквей и всех верующих христиан, Брестская уния привела к их дальнейшему разъединению, потому что теперь на месте двух церквей существовали уже три- католическая, православная и униатская, или греко-католическая, как ее впоследствии стали называть.