Hist USSR

Закончив расследование, Краев 25 октября 1937 года составил стандартное по тем временам обвинительное заключение (на 3 листах), которое было утверждено заместителем Прокурора СССР Рогинским. Он же участвовал 28 октября и в распорядительном заседании военной коллегии Верховного суда СССР, которое вел Ульрих. Было принято решение заслушать дело в закрытом заседании без участия обвинения и защиты и без вызова свидетелей, то есть по упрощенной схеме.

Судебное заседание открылось 29 октября 1937 года в 11 часов 15 минут. Председательствовал на нем Ульрих. Иван Алексеевич сразу же заявил, что виновным себя не признает и показания, данные им на предварительном следствии, отрицает. Он сказал, что был лишь дружен с Якиром, но не считал его троцкистом. Тогда было оглашено его заявление на имя следователя Альтмана. Акулов на это сказал, что заявление не соответствует действительности. Отрицая все свои признательные показания, он заявил, что «дал их в состоянии потери воли». В своем последнем слове он сказал, что троцкистом никогда не был, всегда боролся с ними, а тем более не мог быть вредителем, террористом и изменником родины. О своей судьбе он выразился так: «Воля партии и суда».

После этого суд удалился на совещание, которое было кратковременным. Приговор — расстрел с конфискацией имущества — был вынесен за несколько минут. Все заседание продолжалось полчаса.

Приговор был приведен в исполнение 30 октября 1937 года. При этом присутствовали заместитель Прокурора СССР Рогинский и заместитель наркома внутренних дел М. И. Фриновский. В деле бывшего помощника Прокурора СССР М. В. Острогорского имеются интересные детали, связанные с исполнением приговора. Так, со слов Шейнина ему было известно, что Акулов, обращаясь к Фриновскому, сказал: «Ведь вы же знаете, что я не виноват». Тогда Рогинский, который был «неспокоен за себя и делал все возможное, чтобы заручиться поддержкой и доверием со стороны работников НКВД», демонстрируя свою непримиримость к «врагу народа», стал осыпать Акулова бранью. Впоследствии же в беседе с Шейниным Рогинский признавался, что далеко не убежден в действительной виновности Акулова, которого всегда считал хорошим большевиком.

После ареста И. А. Акулова его жену, Надежду Исааковну Шапиро, с малолетними детьми выселили из особняка ЦИК СССР. Затем еще раз переселили, и она поздней осенью оказалась в каком-то холодном бараке из дранки. Н. И. Шапиро было тогда 30 лет. 31 октября 1937 года на нее было заведено следственное дело, вскоре рассмотренное Особым совещанием при НКВД СССР. Н. И. Шапиро как член семьи «изменника родины» была заключена в исправительно-трудовой лагерь сроком на 8 лет. Ее направили в Темниковский лагерь (Темлаг) НКВД в Мордовской АССР. После отбытия срока наказания ее не освободили, а задержали по так называемому вольному найму до особого распоряжения. 16 декабря 1946 года Особое совещание добавило ей еще 5 лет ссылки как «социально-опасному элементу». Она была отправлена «этапным порядком» в Тюкалинский район Омской области. Отбыв ссылку, Н. И. Шапиро поселилась в поселке Акчатау Карагандинской области, куда был выслан в 1949 году ее сын Гавриил.

22 июня 1954 года Надежда Исааковна обратилась с большим письмом к Председателю Совета Министров Г. М. Маленкову, в котором подробно рассказала о всех своих злоключениях. В нем она просила реабилитировать своего мужа И. А. Акулова. Она писала: «Пусть его уже нет в живых, но пусть память о нем, если я права, будет для знавших его светлой».