В освобожденный Краснодар Симонов попал практически сразу после ухода немцев. Следы преступлений оккупантов оставались повсюду. На перекрестках снимали тела повешенных; около трупов на снегу лежали дощечки, висевшие у них на груди.
«У одного, на углу улицы Ворошилова и улицы Шаумяна: «За распространение ложных слухов». У другого, мальчишки лет шестнадцати: «Я воровал имущество немецкой армии». У третьего, пожилого человека, на углу Красной улицы, у сквера: «За агитацию против германской армии».
Какая-то женщина говорит про мертвеца, что это ее знакомый врач.
Еще один труп, женщины. На сорванной дощечке написано: «Я отравила двух солдат германской армии и двух своих детей». Гляжу на эту дощечку и думаю, что, может быть, так все оно и было, как написано. За надписью на дощечке трагедия, о которой теперь уже никто не расскажет»701.
При отступлении из города немцы сожгли раненых военнопленных. Пока дом горел, армейские патрули не подпускали к нему жителей; те смотрели на погибающих в огне красноармейцев — и не могли помочь. Впрочем, позади здания женщины разломали забор и вытащили нескольких обгорелых раненых. «А когда стали вытаскивать еще, — рассказывали очевидцы трагедии, — немцы их заметили и двух женщин застрелили»702.
В городе было столь много горя, что люди даже не плакали. Но для жителей Краснодара и освобожденных кубанских станиц все уже было позади. А в оккупированном Острогожске горожанка Мария Кайданникова видела, как венгерские солдаты загнали группу пленных в подвал магазина на ул. Медведовского. Вскоре оттуда послышались крики. Мария осторожно заглянула в окно. «Там ярко горел костер. Два мадьяра держали за плечи и ноги пленного и медленно поджаривали его живот и ноги на огне. Они то поднимали его над огнем, то опускали ниже, а когда он затих, мадьяры бросили его тело лицом вниз на костер. Вдруг пленный опять задергался. Тогда один из мадьяр с размаху всадил ему в спину штык»703.
Ставка Гитлера в Восточной Пруссии носила название «Вольфшанце» — «Волчье логово». Ранним утром 2 февраля 1943 года личный камердинер фюрера Гейнц Линге увидел своего патрона выходящим из бункера. Вид фюрера поразил камердинера: потухшие глаза, сгорбленная фигура, поднятый воротник шинели. Через несколько часов на совещании с военными Гитлер тихим голосом сказал: «Сегодня ночью у меня было чувство, что русские взяли Паулюса в плен»704. Предчувствие немного обмануло фюрера: на самом деле командующий окруженной под Сталинградом 6-й армии Фридрих Паулюс вместе со своим штабом сдался в плен утром 31 января. В плен Паулюс, прошедший всю войну генералом, попал уже фельдмаршалом; соответствующий приказ фюрер подписал в ночь на 31 января. 2 февраля в плен сдались последние немецкие подразделения в Сталинграде. Советское командование было поражено количеством попавших в их руки пленных.
Во всем Рейхе был объявлен трехдневный траур по погибшей 6-й армии. «Доблестные солдаты германской армии под командованием фельдмаршала Паулюса сражались до последнего патрона и все погибли», — объявило германское информационное агентство705. Траур ознаменовался массовыми убийствами военнопленных и мирных граждан. В расположенных на территории Рейха лагерях русских свиней расстреливали, заставляли раздетыми проводить на морозе ночь; на Востоке немецкие солдаты мстили беззащитным людям за свое поражение не менее безжалостно.