Hist USSR

В наши дни становятся популярны «герменевтические» исследования — изучение «тайной», или «закрытой», истории человечества. То есть истории каких-то тайных орденов, закрытых групп, в идеологию и практику которых почти невозможно проникнуть и которые-то, как «выясняется», и управляют человечеством, направляя его историю.

Что миром правят масоны — не уверен, но факт: вся еврейская история, а особенно история евреев ашкенази, по крайней мере до середины XIX века, — это «герменевтическая», закрытая от мира история. Не потому, что евреи подчиняются тайному Мировому правительству или масонам, построившим Иерусалимский храм. И не потому, что «они» сознательно не допускают иноземцев до изучения этой истории (захоти русские изучать еврейскую историю! Представляю, какой восторг у евреев это бы вызвало!). А потому, что их история никому ни за чем не нужна. Евреями просто не интересуются ни русские, ни поляки, ни литовцы, ни австрийские и прусские немцы.

Просвещение-Гаскала с ее идеей приобщения евреев к европейскому просвещению в XVII веке еще вызывает какой-то интерес… Но в основном не к еврейскому народу и к его истории, а скорее к тем отдельным интеллектуалам, «салонным евреям», которые сумели войти в немецкое общество и рассказать о своей приверженности иудаизму на хорошем немецком языке. Интересны и попытки евреев модернизировать жизнь своих общин по европейскому образцу… Интересно уже из гражданских побуждений: на глазах возникает новая общность немцев — «немцы Моисеева закона». Но общество христиан даже в Германии очень плохо представляет, чем живет еврейское традиционное общество.

То есть и между христианскими народами не всегда хватает взаимного понимания. Немцам не очень понятно, что такое икона Матки Бозки Ченстоховской и почему за нее так цепляются поляки. Полякам может быть плохо понятно, почему русские так любят неудобный, чересчур холодный Петербург и не хотят принимать католицизма. Но границы между национальными культурами христиан проницаемы. Тем более что есть между этими народами взаимное уважение и есть вполне реальный практический смысл — учить языки друг друга, знакомиться друг с другом.

Особого уважения традиционная еврейская жизнь не вызывает. Уж да простят меня потомки евреев, но чересчур она «туземная» — грязная, нелепая, далекая от соблюдения элементарных культурных норм. Что видит поляк, русский и немец в «штетле»-местечке? Грязные кривые улочки, обшарпанные домишки, все ту же грязь и полчища насекомых в домах, нелепую и тоже не всегда чистую одежду, полную невоспитанность большинства обитателей местечка.

Опасаясь обвинений в пресловутом антисемитизме, я приведу слова злейшего врага евреев, их писателя Шолома Рабиновича. В одном из его рассказов главный герой находит на станции немца — представителя торговой фирмы, который должен прожить близ станции несколько дней, и приглашает к себе на «штанцион». Вот немцу стелют постель, а он «чем-то недоволен, не нравится ему, видно, что перья летят, крутит носом и начинает чихать, на чем свет стоит!».

И далее: «Поначалу, когда легли, слышу, мой немец спит, не сглазить бы, сладко, храпит как-то странно, сопит, как паровоз, свистит и хрипит, как недорезанный бык, и вдруг вскакивает, кряхтит. Ойкает, фыркает, почесывается, плюется и ворчит, потом поворачивается на другой бок, опять храпит, сопит, свистит и снова вскакивает, плюет и ворчит… И так несколько раз подряд, а потом как спрыгнет с кровати, и я слышу: мой немец швыряет на пол одну подушку за другой и с особенной злостью произносит какие-то странные, непонятные слова: „Цум тейфель! Сакраменто! Доннер-Веттер!“ Подбегаю к дверям, смотрю в щелочку: мой немец стоит на полу в чем мать родила, скидывает подушки с кровати, плюется и сыплет проклятиями на своем языке — спаси Господи и помилуй!

— В чем дело, — говорю, — господин немец?

И отворяю дверь.

Тут он как налетит на меня с кулаками, уничтожить хочет… Хватает за руку, подводит к окну и показывает, как всего его искусали, потом выгоняет меня и захлопывает дверь.

— Какой-то сумасшедший немец! — говорю я жене. — Чересчур изнеженный! Показалось ему, что его кусают, так он уж из себя выходит!»

Немец оказался хитрый и отомстил еврею очень хитро: слал ему письма, «забывая» полностью оплатить доставку, и бедняга доплачивал от 12 копеек и до 1 рубля 12 копеек за счастье прочитать целую порцию преувеличенных благодарностей за замечательный «штанцион».

За посылку еврей заплатил и так уже 2 рубля 24 копейки… А там портрет немца со всей семьей! «Он! Немец с длинной своей шеей, высокой шляпой и трубкой во рту! К портрету приложено письмецо, по-немецки, конечно же, опять все то же, благодарит за „штанцион“, за наше гостеприимство и добросердечие, которых он ни в жизнь не забудет… На что способен человек! Сгореть бы ему! Можете себе представить, чего только не пожелали мы ему от всего сердца! Хоть бы половина сбылась, Господи милосердный!»